бакулин — «сансара»
Я слоняюсь по рву и склоняюсь к тому,
что я круг разорву, вслед за тем — потону,
отращу себе жабры, приняв свою сырость,
почувствовав — что-то и впрямь подзабилось
в межрёберном трюме, в узилище пазух:
«Прощай водолеи, салют водолазам!»
Двадцатое лето, десятый день осени,
что ближе из этого к сердцу, что к проседи?
Было посеяно — знать будет и скошено.
Фигуры из прошлого — где же вы, кто же вы?
Спеша за вагоном, вломившись в последний,
хватая губами, как рыба в последний,
ты ищешь глазами свободное время:
оно вечно считает, что ты — его пленник.
Засев за дедлайном, прикрывшись цейтнотом:
вся партия сыграна строго по нотам —
свободное время село в первом вагоне:
просторном, манящем, увы — незнакомом.
Остановок немного, покой только снится:
одни перелески, посты, да больницы.
Меж фаянсовых уток и куриц-товарок,
между муз и доярок, продавщиц канцтоваров,
бычья и жулья, завсегдатаев дыр —
разве здесь ты хотел бы свой стол и свой тыл?
«Ты богатым умри, раз не смог молодым!» —
звонко клацает ночью плацкартный.
Тихо спешившись, еле плетёшься на дым
без оглядки, палатки и карты.
Замыкая свой круг, повинуясь судьбе,
ты вернулся на ров, что склонился к тебе.
«Сансара, да будь ты неладна!»